пролетарской революции, ее характера, движущих сил и особенностей становилась актуальной задачей советских и партийных кадров, литераторов, журналистов, ученых-марксистов. «Чем дальше отходит от нас этот великий день,— говорил В. И. Ленин в 1921 г.,— тем яснее становится значение пролетарской революции в России, тем глубже мы вдумываемся также в практический опыт нашей работы, взятый в целом» 13. Правдивого слова о русской революции ждали трудящиеся всех стран, увидевшие в ней свою надежду на освобождение от эксплуатации. В. И. Ленин неоднократно указывал на необходимость изучения истории Октября и популяризации ее опыта среди широких масс. На VIII съезде партии было принято решение о немедленном создании образцовых учебников, о том, чтобы в школах всех типов ввести «популярные очерки истории культуры с научно-социалистической точкой зрения и с особо разработанной частью, посвященной истории Российской великой революции».
Недостаточное накопление фактов и необычайно трудные условия гражданской войны и интервенции очень ограничивали разработку этих проблем. Но пути исследования этих сложных проблем, имеющих всемирно-историческое значение, были намечены; была определена дальнейшая разработка их на много лёт вперед. Всем своим содержанием, проблематикой, идейной направленностью марксистская литература тех лет противостояла буржуазно-кадетским и меньшевистско-эсеров-ским трактовкам и оценкам событий 1917 г., и в этом ее большая заслуга в становлении и развитии советской исторической науки. К числу особенно интересных работ по истории Октября, нам кажется, следует отнести очерки В. А. Быстрянского, Д. 3. Мануильского, Б. А. Бреслава. В них привлечен весьма значительный для того времени круг источников. В. А. Быстрянский для сравнения Октябрьской революции с французской буржуазной революцией XVIII в. использовал работы К. Маркса и Ф. Энгельса, В. И. Ленина, К. Цеткин, Ф. Меринга, А. Олара, Ж. Мишле и А. Токвилля, выступления таких буржуазных ученых, как П. Струве и др. Это дало автору возможность показать в историографическом аспекте отличие буржуазной революции от социалистической, являющейся результатом творчества широких народных масс и совершающейся в интересах большинства населения. Д. 3. Ма-нуильский в очерке «Две революции» писал: «Февраль и Октябрь — две исторические даты: февраль ознаменовал собой начало буржуазной революции в России, Октябрь — конец этого начала»17. В работе содержится подробная характеристика двух революций 1917 г., раскрывается их принципиальное отличие как по результатам, так и по движущим силам. Февральская революция «в области экономической была такой же половинчатой и бесплодной, как и в области чистой политики» ,— отмечал автор. Прослеживая развитие событий от Февраля к Октябрю 1917 г., он показал неизбежность свержения буржуазного Временного правительства, неизбежность победы пролетариата. Выступая против меныневистско-эсеровских газет «День» и «Дело народа», изображавших успех большевизма в России как результат роковой случайности, Д. 3. Мануильский на основе исследования конкретной истории развития партии большевиков, меньшевиков и эсеров утверждал в своей книге: «Ни одна политическая партия не пользовалась, пожалуй, ни в одной стране таким влиянием, как большевики». Он показал, что партия большевиков прошла большую революционную школу, которая превратила ее в партию «наиболее популярную и наиболее сильную сейчас в России» . Д. 3. Мануильский сделал интересное наблюдение: «Милитаристским путем при посредстве своего генерала Бонапарта французская революция пыталась себя утвердить извне при помощи завоеваний, упав в конце концов развалиной под тяжестью своих внешних побед... Все международное значение русской революции не в громе ее внешних побед, а в моральной силе, разлагающей устои европейского милитаризма» .
Не со всеми утверждениями авторов, писавших в те годы об Октябрьской революции, можно согласиться, многие положения устарели и были с развитием советской исторической науки пересмотрены. Однако не правы те исследователи, которые склонны рассматривать эту литературу только как популярную, не оставившую в науке значительного следа.