В центре внимания буржуазных
историков и социологов по-прежнему стояли вопросы о государстве. Являясь
свидетелями гибели буржуазного строя, они выступали его защитниками, прибегая к
самым различным средствам. Государство они определяли как разновидность
общества или как «явление общественной организованности», пытались доказать,
что, как и другие институты общества, оно оторвано от социально-экономической
основы, равнодушно-нейтрально ко всем классам. Туманными и запутанными
формулировками они старались увести читателя от понимания действительной
сущности и значения государства. Так, Кареев писал: «Государство относится к
разряду индивидуальных коллективиостей, состоя из отдельных людей, подобно
планетной системе, состоящей из отдельных небесных тел, подобно лесу, подобно
рою пчел, стаду, а в человеческих обществах — семье и роду, дружине я нации и
т. п.». Он утверждал, что государство появилось не в результате внутренних
процессов социально-экономического развития общества, а путем войн или «мирного
срастания мелких коллективов в более крупные». Власть, мораль, право рассматривались
вне времени и пространства, лишались классового содержания.
Для обоснования своих абстрактных антинаучных концепций и схем буржуазные историки и социологи пользовались не конкретным историческим материалом, а реакционными теориями западноевропейских философов-идеалистов, отрывочными сведениями из области физики, психологии, биологии, математики и энергетики, механически перенося их в область общественных явлений. Антинаучность этого метода исследования вопросов общественного развития была показана В. И. Лениным еще в работе «Материализм и эмпириокритицизм» (1908 г.). В. И. Ленин отмечал: «Можно ли себе представить что-нибудь более бесплодное, мертвое, схоластичное, чем подобное нанизывание биологических и энергетических словечек, ровно ничего не дающих и не могущих дать в области общественных наук?.. Вся эта попытка от начала до конца никуда не годится, ибо применение понятий «подбора», «ассимиляции и дезассимиляции», энергии, энергетического баланса и проч. и т. п. в применении -к области общественных наук есть пустая фраза. На деле никакого исследования общественных явлений, никакого уяснения метода общественных наук нельзя дать при помощи этих понятий. Нет ничего легче, как наклеивать «энергетический» или «биолого-социологический» ярлык на явления вроде кризисов, революций, борьбы классов и т. п., но нет и ничего бесплоднее, схоластичнее, мертвее, чем это занятие».
Вопреки историческим фактам, свидетельствовавшим о революционном творчестве широких народных масс, идеологи буржуазии продолжали повторять свои старые догмы о якобы неспособности, инертности и консерватизме трудящихся.
При наличии ряда расхождений, реакционных буржуазных историков и социологов объединяло одно — ненависть к марксизму. Для всех их работ характерна ярко выраженная направленность против теории исторического материализма.
Поход против марксизма буржуазия начала со времени появления этого мировоззрения пролетариата. С победой Октябрьской революции, доказавшей правильность марксистской теории, борьба с марксизмом стала для идеологов буржуазии борьбой с диктатурой пролетариата, с Советской властью. Именно поэтому марксистская теория подвергалась особенно сильным нападкам со стороны буржуазии и ее апологетов. Прикрываясь лицемерными заявлениями о «беспартийности», «объективности», «надклассовом характере» своей науки, они прибегали к различным средствам борьбы против марксистского мировоззрения. А. С. Лаппо-Данилевский, Р. Ю. Виппер, Н. И. Кареев и им подобные нередко заявляли, что они признают марксизм, но только как одну из школ, одно из направлений в современной социологии, хотя и ограниченное, но имеющее право на существование в виде «рабочей гипотезы».