Общий идейный упадок буржуазной науки не исключал успешного развития ее отдельных областей, появления интересных и ценных по сравнению с общим состоянием буржуазной науки исследований по конкретным вопросам истории. Русская историческая наука накопила к тому времени большой опыт по изучению источников, что сделало возможным появление ряда хороших изданий. Работы А. С. Лаппо-Данилевского, В. Н. Щепкина, интересные статьи А. А. Шахматова, Н. П. Лихачева и других свидетельствуют об успешном развитии вспомогательных исторических дисциплин.
Показателем состояния исторической науки является характер научной периодической печати. На страницах выходивших в те годы буржуазных журналов помещалось большое количество разнообразных материалов. Наибольший интерес представляют публикации документов и мемуаров по истории русского революционного движения, главным образом XIX в. Правда, источников по истории массового рабочего и крестьянского движения почти не было; уровень публикаций был значительно ниже дореволюционного. Нередко в журналы попадал случайный, малоценный и неинтересный материал. В погоне за сенсацией появлялись публикации, не имеющие никакого отношения к науке, рассчитанные на испорченные вкусы деградирующей буржуазной интеллигенции33. Научная ценность большинства статей тех буржуазных периодических изданий незначительна; это в основном историографические обзоры, характеристики деятельности отдельных историков, некрологи, написанные, как правило, в реакционно-этическом плане. Работ обобщающего теоретического и методологического характера не было.
Мелкобуржуазная историография первых лет Советской власти представлена небольшим количеством работ меньшевистского и народническо-эсеровокого направлений. Это популярные историко-политические брошюры, сборники статей и документов по различным вопросам истории и современного текущего момента, материалы в журналах «Былое» и «Голос минувшего», несколько монографий в основном компилятивного характера. За исключением некоторых публикаций по истории народничества, издания не представляли значительной научной ценности; в политическом отношении они были наиболее опасными и вредными. Идеологи партий, потерпевших политическое банкротство и связавшие свою судьбу с контрреволюцией, после Октября выступили с единственной целью — нанести удар марксистской идеологии и большевизму.
Для всех работ данного направления характерна антимарксистская и антисоветская направленность, и в этом они смыкаются с реакционной буржуазной историографией. Разницы между меньшевистской и народническо-эсеровской историографией почти никакой нет, если не считать того, что меньшевики называли себя марксистами и выдавали свою пышную фразеологию за марксизм, тогда как эсеры выступали без маскировки.
Наиболее крупным представителем меньшевистской историографии был профессор Петроградского университета Н. А. Рожков. Эволюция научного мировоззрения Н. А. Рожкова тесно связана с развитием его политических взглядов и практической деятельностью. Находясь в рядах большевиков в период революции 1905—1907 гг., Н. А. Рожков в годы реакции перешел в лагерь ликвидаторов и в революции 1917 г. выступал в рядах меньшевистской партии34. В его работах (количество их для того времени довольно значительно) наиболее полно и четко выражена меньшевистская концепция русского исторического процесса. Н. А. Рожков называл себя марксистом. В ряде брошюр, написанных в 1917 г., поставив вопрос о государстве, его формах и характере, он тщательно выхолащивает классовую сущность; в определении государства и его роли приближается к реакционной буржуазно-дворянской историографии.