повышением требовательности, расширением кругозора среди исследователей как политических мыслителей, так и историков...» Е. В. Тарле отмечал: «Теоретизирование стало не легким делом» 7.
Корни дальнейшего упадка буржуазной общественной науки лежали в тех социально-экономических, политических и идеологических изменениях, которые произошли в нашей стране. Победа социалистической революции, рождение и утверждение социалистических производственных отношений лишили буржуазную идеологию социальной базы. Борьба с буржуазной идеологией, развернувшаяся после 1917 г. в масштабах всей страны, усиливала и углубляла ее идейный кризис. И, наконец, теоретический крах был подготовлен (всем предшествующим развитием русской историографии. Громадное количество накопленного к этому времени фактического материала по вопросам политической, культурной и особенно экономической истории не укладывалось в идеалистические схемы и концепции, созданные дворяноко-буржуаз-ной историографией. Не случайно Е. Н. Тарле отмечал «растерянность перед лавиною нового материала, сознание, что многие удобные, имевшие часто большое методологическое, служебное значение схемы и теории разбиты этою лавиною в куски и унесены прочь и, главное, недоверие к попыткам новых конструкций».
Буржуазные историки все сильнее чувствовали несостоятельность старой, идеалистической методологии, ее ограниченность и бесплодие. Для реакционной буржуазной историографии тех лет характерно засилие антинаучных идеалистических теорий исторического процесса, распространение солипсизма и агностицизма: подвергались сомнению возможность познания исторического прошлого и объективный характер человеческих знаний; отрицались историческая закономерность, причинность, взаимообусловленность и взаимозависимость явлений в природе и обществе; история изображалась как хаос явлений и событий, в который человеческий разум вносит определенный порядок; исторические явления подвергались психологизации; субъектом исторического процесса вместо общества в целом объявлялся отдельный человек с его индивидуальной психологией. Общественные отношения в трактовке реакционной историографии выступали в виде общественной психологии. Даже экономические процессы характеризовались с точки зрения психологии. Все большее распространение получали религиозно-этические теории и объяснения исторического процесса. Глубокий упадок охватил все направления буржуазной науки; он проявлялся даже в работах лучших историков.
Методологической основой буржуазной историографии были различные идеалистические концепции исторического процесса. Но особенно большое распространение получили в те годы реакционные субъективистские теории. Идеалистический характер буржуазной науки отчетливо проявился в самом определении предмета познания, целей и задач исследования. «Отдельные науки, — писал А. С. Лаппо-Даиилевский, — в формальном смысле одинаково притязающие на истину, должны соответственно удовлетворять подобного рода требованиям: каждая из них должна выработать систему понятий, которая представляла бы единство и обнимала бы объективно данное ее содержание». И далее: «И социология и история преследуют в сущности одну и ту же научную цель, которая состоит в построении общих понятий...».
Буржуазные теоретики объявляли науку об обществе наукой «вечных и неизменных законов», «чистой» и «свободной от всякого рода нормативных и политических построений». Н. И. Кареев, например, писал: «Социология подобно всякой положительной науке о том, что есть, как оно есть, должна быть беспартийной и надклассовой».